Четверг. 05.10.17. День восемнадцатый.
Сеул (서울특별시)
В завершение велосипедного пробега, в тот день я отправился на обычную покатушку: по берегам Хангана в черте большого Сеула. Конкретная цель находилась в Кояне (고양시) – городе-спутнике на северо-западе агломерации. Покатушка получилась знатная – проехал, почитай, всю столицу! На схеме трек обозначен красным цветом.
Как здорово, что рядом имеется круглосуточная столовка: можно позавтракать в любую рань! Хоть я днём ранее и не пьянствовал, всё равно выбрал ппё хэчжангук (뼈해장국) – типичный антипохмельный супчик: с костями, наваристый и острый. Подали его, как здесь принято: в толстостенной посудине и кипящим (₩7000).
По обоим берегам Хангана проходят комфортные велодорожки, а сами берега, в их значительной части – парк, расположившийся, главным образом, на южном берегу. Я рассказывал о них ещё в 2015-м, пребывая тогда в полном восторге от самих дорожек и сопутствующей инфраструктуры. Поистине, столько поилок, туалетов и мест отдыха, в пересчёте на километр велодорожки, я не видел более нигде! А ещё, в центральной части построено множество «удобненьких» магазинчиков, с ассортиментом перекуса и запивона для гуляющих и катающихся.
На велодорожках в тот день было непривычно свободно, хоть и выходной день – Чхусок. В этот праздник в Сеуле становится чуть посвободнее, ведь значительная часть жителей разъезжается в провинцию – почтить память предков и посетить могилы. Молодёжь, как мне, впрочем, показалось, начинает проще относиться к этим традициям. Выезжая на берег реки, сфотографировал необычное для нас, иностранцев, но очень часто встречающееся в Южной Корее явление: «бегущий с капельницей». По велодорожке, кстати. Удивительно, но встретить на улицах человека в больничной пижаме и даже с капельницей на колёсиках, здесь – в порядке вещей. Вот не сидится и не лежится шустрым корейцам на одном месте! «Хочу гулять – гуляю, капельница – не помеха, да и все видят, что я не прогуливаю работу, а лечусь!» Около «удобненьких» магазинчиков вблизи больниц часто наблюдаются прямо-таки «пижамные вечеринки» 🙂
Железнодорожный мост через Ханган. По нему едут поезда метро и велосипедисты:
Через впадающие в большую реку притоки перекинуты велосипедные мостики.
Покорённая мной башня:
Встретился велотурист с боковыми сумками – нечастое явление в Южной Корее:
Собиратели зачётных штампов собрались у красной сертификационной будки:
Забота о безопасности велосипедистов на каждом шагу:
Велодорожка и скамейки под хайвеем – очень удобно, да и от дождя можно спрятаться:
Велодорожка – для велосипедов! Никаких моноколёс, гироскутеров, зигвеев или самокатов!
На окраинах встречаются передвижные веломастерские с лавками велоаксессуаров:
Эхо войны:
Место для помывки боевых коней:
В Сеульском районе Мапхо я проехал мимо кемпинга, расположенного в парке Нанчжи на Хангане (난지한강공원). Если путешествующий с палаткой читатель пожелает остановиться в городской черте корейской столицы, то это место стоит взять на заметку (N37.56993° E126.87216°). Информация о ценах и правилах доступна на официальном сайте. NAVER™ даёт возможность виртуально прогуляться по кемпингу:
|
Проехав по северному берегу реки Хан, я достиг пределов города Коян (고양시) и подножия горы Хэнчжусан (행주산), на которой расположилась старинная земляная крепость Хэнчжусансон (행주산성). Благодаря празднику, доступ в крепость был бесплатным, в обычное же время он стоит ₩1000 (N37.59998° E126.82493°).
За воротами посетителей встречает памятник выдающемуся военачальнику по имени Квон Юль (권율, 權慄), возглавлявшему оборону крепости. Квон Юль (1537-1599), чьё имя также записывается как Квон Рюль (권률) – полководец и командующий войсками Чосона в ходе Имчжинской войны 1592-1598 годов. Будучи выходцем из знатного клана Андонских Квон (안동권씨) и сыном первого министра страны, он не особенно стремился к официальной службе. Придя к государственному служению лишь в 46 лет, он достиг постов начальника уезда и даже главы города Кванчжу в провинции Чолладо. Уйдя с поста за год до Имчжинской войны, ему пришлось вернулся на службу с её началом. Сразу проявив себя как талантливый военачальник над регулярными войсками, он дополнительно призвал в ряды армии сопротивления большое число добровольцев из гражданского населения. За удачные военные операции Квон Юль назначался военным инспектором и губернатором провинции Чолладо, а после – главнокомандующим корейскими войсками. Самые выдающиеся из его побед: победа при Ичхи (이치) и успешные обороны крепостей Токсон (독성) и Хэнчжу (행주). Спустя год после окончания войны, шестидесятидвухлетний полководец умер, а король Сончжо пожаловал ему посмертную должность первого министра. Квон Юль – один из самых почитаемых в Корее военачальников, наряду с адмиралом Ли Сунсином, а победа при обороне горной крепости Хэнчжу – одна из самых замечательных его побед.
Успешная оборона горной крепости Хэнчжу была одной из трёх главных побед над японцами, что стали поворотными вехами хода Имчжинской войны. Продвинувшиеся из провинции Чолладо войска ЧосонаТак именовалось корейское государство с 1392 по 1897 гг. Дословно – «Утренняя свежесть»., под командованием генерала Квон Юля, вышли к Хангану и форсировали реку. По сохранившимся сведениям, не менее 2300 воинов встали лагерем у крепости Хэнчжусансон, ожидая прибытия подкрепления – войск Минского Китая. Но потерпевшие сокрушительное поражение в предшествовавшей битве при Пёкчжегван (벽제관) китайские военачальники не спешили на помощь, мотивируя это необходимостью защиты недавно отвоёванной у японцев крепости Пхеньян, что на деле было нежеланием нести ещё большие потери. Военное командование Чосона не могло прислать войска на подмогу Квон Юлю, поскольку находилось под давлением Минских военачальников. К крепости подтянулись и силы народного ополчения, в числе которых были буддийские монахи и даже женщины. В гарнизоне имелась артиллерия и боеприпасы к ней. Главным образом, это были стрелявшие толстыми стрелами и картечью небольшие орудия, а также «огненные повозки» хвачха (화차, 火車) – предтечи современных установок залпового огня. Эти эффективные устройства представляли собой батарею из десятков небольших стволов, заряжаемых картечью или толстыми оперёнными стрелами. Другая модель повозки могла нести до 200 длинных стрел, запускаемых с помощью привязанных к ним пороховых ракет. Также на вооружении корейцев стояли небольшие мортиры, выстреливающие ядра и недавно разработанные осколочные гранаты – пигёкчинчхоннэ (비격진천뢰, 飛擊震天雷) – «летящий и сотрясающий землю поразительный гром».
Основные силы японцев стояли тогда в оккупированном Хансоне (Сеуле), откуда они и выдвинулись к крепости Хэнчжу, подойдя к ней с четырёх сторон. 12 числа второго лунного месяца (14 марта по западному календарю) 1593 года японцы, общим числом порядка 30000 воинов и под главным командованием Укиты Хидэи, атаковали крепость, совершив в общей сложности семь атак. Японцы были вооружены аркебузами Танегасима, очень эффективными для атак на открытом пространстве, но встретившись с артиллерией и луками скрывавшихся за земляными валами корейцев, захватчики терпели фиаско. Наличие артиллерии сыграло весьма заметную роль: с её помощью корейцы успешно контратаковали, и японцы несли большие потери. На близком расстоянии обороняющиеся бросали в наступающих камни, а после пускались и в рукопашную. По приказу главнокомандующего войсками трёх провинций Лю Соннёна (류성룡), командующему Ли Бину (이빈) удалось между атаками японцев доставить в крепость дополнительный запас стрел, что помогло продолжить оборону. Несмотря на значительное численное и военное превосходство, японцам не удалось взять крепость, и, опасаясь подхода Минских войск, они отошли обратно в Хансон. Невероятно: против тридцатитысячного профессионального японского войска выстоял гарнизон числом не более 2800 обороняющихся! Победа была достигнута без помощи китайских войск – это укрепило тогда веру собственные силы, но главным достижением было то, что именно после битвы при Хэнчжусане начались длительные переговоры об условиях окончания войны.
За фигурой военачальника находятся барельефные картины, изображающие отважных защитников крепости, в числе которых регулярные войска,…
… народное ополчение,…
… буддийские монахи-воины…
… и простые корейские женщины. Помогая мужчинам, они подносили в своих передниках камни, которые потом обрушивались с валов на головы японцев. В память об этом, передники стали называть хэнчжучхима (행주치마) – «Хэнчжуская юбка».
Красные стрельчатые ворота Хонсальмун подчёркивают государственную важность этого места.
По приказу президента Пак Чонхи, в 1970-м году начались работы по восстановлению утраченного во время Корейской войны (1950-1953) культурного наследия страны. Крепость Хэнчжу – один из первых объектов. Тогда был установлен памятник на вершине, восстановлена старинная стела, построена беседка. Тогда же здесь построили небольшой храм Чхунчжанса (충장사), а табличка-вывеска пхёнэк была подарена самим президентом. Это не первый случай, кстати, когда я вижу написанную лично Пак Чонхи табличку, его уверенный каллиграфический стиль. Он же и разрезал ленту при открытии. Каждый год, 14-го марта, в день начала битвы при Хэнчжусансон, при этом храме проводятся официальные церемонии в честь той исторической победы.
Перед портретом прославленного военачальника Квон Юля курятся благовонные палочки, и знаете, что я заметил? Туда приходят семьями простые корейцы, и вместе с детьми кланяются перед портретом, выражая почтение. Поклонился и я.
Внизу, под горой, рядом с бывшей паромной переправой, находится небольшое конфуцианское святилище, называвшееся прежде Кигонса (기공사) и изначально построенное в 1842-м году (N37.59952° E126.81850°). Корейская война не пощадила то место, но в 90-х годах его восстановили, и теперь святилище носит название Хэнчжусовон (행주서원). Там также проходят поминальные церемонии в честь Квон Юля и его соратников.
Отойдя в сторону от основной дорожки, можно посмотреть на то, как выглядели крепостные «стены»: крепость была земляной, с тремя рядами усиленных камнями валов. Ещё выше построен музейный зал, знакомящий посетителей с битвой при Хэнчжусанской крепости. Выставленные картины и артефакты фотографировать запрещено, поэтому я снял лишь общий вид. Слева стоят те самые «огненные повозки» – прабабушки современных систем залпового огня.
Дорожка выводит на вершину, откуда открывается вид на Ханган и Сеул.
По клику на фото откроется панорама 360
Высокий памятник-стела венчает вершину горы и виден издалека. Оттуда тоже открывается впечатляющая перспектива.
По клику на фото откроется панорама 360
По клику на фото откроется панорама 360
За памятником построен кинозал, в котором демонстрируется фильм об исторической победе.
Старинная стела Хэнчжу тэчхобби (행주대첩비), с уже почти полностью исчезнувшими иероглифами, была установлена в 1602-м году. Посвящённые героической победе и выбитые знаменитыми каллиграфами иероглифические надписи сейчас различить уже очень трудно, но в музее есть копия со стелы, на которой что-то ещё читается.
Осмотрев крепость, за её стенами я присел отдохнуть в уличной харчевне. Разумеется, дело не могло обойтись без бутыли макколли, на закуску к которой пришлись: порция отваренных в соусе куколок шелкопряда пондеги (번데기),Эта закуска – на любителя. Обычно срабатывают предрассудки, и западные туристы дружно воротят от неё нос – запашок ещё тот! Но на поверку, это сытный белковый продукт со своим колоритом. Тот самый, поначалу отталкивающий запах, со временем начинает даже притягивать, по аналогии с запахом пропитанных креозотом железнодорожных шпал 🙂 лепёшка из рыбной муки омук (어묵) в стаканчике с бульоном, а также выданная бесплатно плошка кимчхи из капусты. Когда я управился со всем этим, вдруг накинулся аппетит: время то – обеденное! Заказал дополнительно луковую оладью с морепродуктами хэмуль пхачжон (해물파전), а к ней (как-то автоматически, честное слово) – вторую бутыль. Требовался собутыльник. Я покрутил головой – нет подходящих. Лишь одинокий старикан, с лицом и походочкой дворянина – янбана, всем своим видом демонстрирующий своё превосходство и нежелание панибратствовать с вэгугином. Дядька ходил поодаль и делано покряхтывал, изредка подходя к тележке хозяйки и по собственной инициативе помешивая лопаткой кипящие пондеги. Ему как раз улыбнулась удача: вскоре к палатке подтянулись два его ровесника, миг – и они уже втроём распивают, громко обсуждают меня, мой велосипед и две бутылки из-под браги на моём столе. Уезжая, я поблагодарил тётушку-хозяйку и пожелал добра старикам 🙂
Эх, алкорайдинг! Полтора литра макколли во лбу напрочь выветрили мои намерения прокатиться до королевских гробниц в Кояне, спуститься к Хэнчжу совон… Хотелось кататься! Перебравшись через Ханган, я гнал с попутным ветром, снова через весь город. Поистине, волшебная корейская брага придаёт знатное ускорение 🙂
Какие только велосипедисты не ездят по велодорожкам вдоль реки! Сама же дорожка радует регулярно встречающимися поилками, туалетами, магазинами, зонами отдыха…
Обочина велодорожки много где засажена для красоты мискантусом – травой с пушистыми метёлками. В одном из столичных парков даже проводится посвящённый этой траве фестиваль. Корейцы готовы устраивать фестивали по любому поводу!
Многие рассекают по велодорожкам на прокатных велосипедах:
Помимо стационарных, в сезон установлено много мобильных туалетов:
На следующей фотографии – не кемпинг. Сеульцы приходят в парк и проводят день на травке вблизи реки, прячась в палатках от солнца, ветра и взглядов. А вот вставать в парке туристским лагерем не разрешено.
Удивляет обилие фэтбайков. Я сам владелец такого велосипеда, люблю покорять на нём бездорожье. Но в Корее с бездорожьем – проблемы, а фэтбайки – лишь способ самовыражения.
Вдоль велодорожки регулярно встречаются туалеты, а также лифты, поднимающие велосипедистов на мосты или просто наверх – в город.
В этот раз я наконец-то добрался до монастыря Понъынса (봉은사, 奉恩寺), что находится в деловом центре Сеула – районе Каннам (강남구), напротив выставочного центра COEX (N37.51449° E127.05769°). С берега я поднялся на высокий мост, благо для велосипедистов устроен удобный пандус, и проехал по широким тротуарам с отмеченной велодорожкой.
Посетителей храмового комплекса встречают слоники: белый слон – символ Будды. С удивлением обнаружил позади одного из них имя европейского автора.
У Понынса более чем 1200-летняя история, ведущая свой отсчёт со времён Объединённого Силла. Основанный верховным монахом по имени Ён Хи (연희) в 794 году, он назывался Кёнсонса (견성사, 見性寺) и находился на километр юго-западнее своего настоящего места. Рядом с храмом расположилась гробница короля Сончжона (правил с 1469 по 1494 гг.), и вдовствующей королевой Чонхён он был переименован в Понынса. В годы правления короля Мёнчжона (1545—1567), храм перенесли на новое место, где он находится и поныне. Сейчас Понынса – один из главных центров сон-буддизма в Южной Корее. Здесь главное направление – просветление через аскетизм и медитацию.
В 1855-м году на территории монастыря был построен павильон Панчжон, в который поместили на хранение деревянные таблички-ксилографы восьмидесяти одного тома Аватамсака-сутры – большого собрания священных буддийских сутр, созданных в первые века новой эры в Индии. Разумеется, в Корею они попали уже в китайском переводе V века, став основой буддизма школы Хуаянь (Хваом), который проповедовали ещё мастера Помнан, Чачжан, Ыйсан…
Внутри скитов и храмов монастыря медитативно и покойно, пахнет благовониями.
Кошек в Корее не особенно любят. Современные западные ценности постепенно завоёвывают позиции – во многих домах есть домашние животные, но старшее поколение, да ещё и в глубинке, по-прежнему недолюбливает кошек. Уличные кошки в Корее выглядят весьма потрёпано – их жизнь непроста. Храмовому же мурлыке среди миролюбивых и терпимых буддистов должно житься неплохо, но кончика одного уха всё же не хватает: таким образом подрезают уши стерилизованным и отпущенным после этого на волю котикам.
Перед 23-метровой статуей Майтрейи (будды будущего), на зеркально отполированном гранитном полу молятся и медитируют верующие. Некоторые, удобно расположившись, даже полёживают.
Что храм, что близлежащие королевские захоронения Сончжоннын (N37.50722° E127.04777°) – островки спокойствия среди высотных зданий и кутерьмы делового центра Сеула.
Накатавшись, зафиксировал свой итоговый пробег – 1000 км. Если честно, то последние пару километров я откровенно «накрутил», прокатившись по округе для ровного счёта, а приехав в мотель, сразу разобрал и упаковал свой велик. Несомненно, нужно было отпраздновать это дело: отправился в «Объедальные переулки» поесть аппетитных свиных ножек – чокпаль (족발). Выбранный мной ресторанчик назывался «Нольбу чокпаль» (놀부족발). На вывеске – рожица жадного и хитрого старшего братца из сказки «Хынбу и Нольбу». Кто-ж не захочет побыть хоть немного жадным плохишом и объесться богатой коллагеном свининкой? Это же прекрасная восстановительная терапия после велопробега!
Ваш протагонист заказал себе такую порцию томлёной свиной рульки с чесноком – маныль чокпаль (마늘족발), которой можно было бы накормить и всю семью бедного брата Хынбу 🙂 Но, разумеется, плохиш съел всё один! В своё оправдание замечу, что жадиной я стал поневоле: корейцы в такие места не ходят в одиночку, потому-то и порции рассчитаны минимум на двоих. Чтобы мясо хорошо проскакивало в желудок, перед ним принесли жидкий супчик из водорослей – миёккук. Сама рулька здесь подаётся уже разделанной, со срезанным основным объёмом мяса. Чокпаль – классическая закуска под водку, но пить горькую в одно жало мне совсем не хотелось – предпочёл разливное пиво. Вкуснейше отужинал, да и не дорого: вся трапеза, вкупе с литром пива, обошлась в ₩33000.
Чокпаль по своей сути не считается едой – это закуска. После неё компании расходятся по другим заведениям – уже поужинать. Затем они перемещаются в караоке, бильярдные или другие клубы… Так отдыхают корейцы.
Пробег за день: 80 км. Рельеф плоский.
Оглавление здесь: Корея 2017