Суббота. 20.10.18. День шестнадцатый.

Горный парк Турюнсан – остров Чиндо (두륜산도립공원––진도)

Позавтракав в номере купленными за день до этого припасами, выехал в восемь часов утра. Мне следовало неспешно доехать до центра острова Чиндо, чтобы к 14-00 успеть на представление, которое проводится круглый год каждую субботу в театре Культурного народного центра Чиндо. Выезжая из парка Турюнсан заметил забавную композицию, названную «Устройство для забвения». Чтобы забыться, полагаю, нужно присесть рядом с беззаботным мальчонкой в монастырском одеянии и прислониться к зеркальному шару:

Машин на утренних дорогах практически не было, да и суббота – выходной день.

Много раз упоминал, что провинция Южная Чолла – житница Кореи. Вокруг простирались рисовые поля, почти все уже убранные. Какое удовольствие – свернуть с автомобильной дороги и прокатить немного по такой «бетонке»!

Помимо риса встречались и другие культуры. Вот, например, поле чеснока:

Несмотря на осеннюю пору, в Корее следует закрывать обычно открытые части белого северного тела: сгорают. Практически всю дорогу я ехал вот так:

На полях собираются перелётные птицы. И это даже местная достопримечательность, когда стаи летают над полями, подобно облакам. Для наблюдения за ними обустроены крытые башенки.

Помимо рисовых полей, встречались и другие – поля солнечных батарей.

Ещё одна местная достопримечательность – музей динозавров (N34.58975° E126.43745°), ведь в уезде Хэнам были обнаружены следы этих ископаемых. У поворота к нему установлен завлекательный динозаврик:

У дороги, рядом с деревней Ёндан маыль (연당 마을), под раскидистым 260-летним деревом китайского каркаса я заметил павильончик, какие обычно воздвигают над памятниками – чтобы сберечь их от природных воздействий (N34.57474° E126.41027°). Оказалось, это придорожное святилище Ёнхвадан (용화당), которое, вероятно, и прежде находилось у этой старой дороги – из Хэнама в порт Усуён.

Заглянул: внутри барельефное изображение бодхисаттвы Майтрейи – Будды будущего. Выглядит очень старым, но стоящий рядом информационный стенд не пролил света на возраст изображения: он неизвестен. Возможно, барельеф вырубили ещё во времена Корё или и того раньше. Порой, размещались парные изображения Майтрейи в женском и мужском обликах: Сумирык (수미륵) и Аммирык (암미륵). Ориентируясь на устные предания, местные жители считают, что и здесь была пара, но «женский» образ не сохранился или погребён под землёй где-то неподалёку. Изображению изрядно досталось:

Проехав ещё около двенадцати километров, остановился возле мемориала в честь одной из великих побед Ли Сунсина (N34.59263° E126.31079°). Помните же, я в одной из предыдущих записей заявил, что на маршруте постоянно встречаются памятники в честь адмирала? Здесь, в проливе Мённян (명량해협), произошла знаменитая битва, когда корейский флот общим числом всего в 12 военных кораблей не дал прорваться японской эскадре, включавшей более 300. Весной 1597 года успешный флотоводец был обвинён в злоупотреблениях властью и неисполнении приказа, провёл месяц в тюрьме и был разжалован в матросы. Придворные интриги тогда взяли верх, а место адмирала занял Вон Гюн (원균, 元均), о котором Ли Сунсин много раз негативно отзывался в своём дневнике. Флот под командованием Вон Гюна не смог противостоять ночной атаке превосходящих сил японцев и был разгромлен при Чхильчхолляне (пролив между небольшим островком Чхильчхондо и большим островом Кочжедо) 10 числа 7 лунного месяца 1597 года. Погиб и сам Вон Гюн. Король Сончжо восстановил Ли Сунсина в должности, передал ему командование объединённым флотом трёх южных провинций и 12 оставшихся кораблей. В ответ на полученное назначение, флотоводец заверил монарха: «И с двенадцатью кораблями можно многого достичь, ежели сражаться изо всех сил». Получив донесение, что японская флотилия собирается прорваться к западным побережьям полуострова, Ли Сунсин принял решение ни за что не пропустить врага и запечатать узкий пролив Мённян между портом Усуён и островом Чиндо. Пролив был выбран из-за сильного течения в нём, что усложнило бы японцам маневрирование. Ввиду малочисленности корейского флота, были рекрутированы все доступные рыбацкие суда в округе – их замаскировали под военные и поставили на якоря позади. Бытует предание, что жители окрестных деревень также принимали участие, обстреливая неприятеля из луков и бросая с высоких берегов камни.

В своём дневнике Ли Сунсин пишет о трёхстах неприятельских кораблях, окруживших его флот, но реальное участие в битве смогли принять чуть более 130. Сработал правильный выбор места: самые тяжёлые и опасные японские корабли атакебунэ на смогли войти в пролив. Проявив легендарное мужество, флотоводец выставил свой флагман впереди, подав тем самым пример оробевшим поначалу подчинённым. Из дневника Ли Сунсина:

Я, стоя на палубе, закричал что есть мочи: «Ан Ви! Ты хочешь смерти? Хочешь, чтобы я казнил тебя по законам военного времени? Куда ты пойдешь, где станешь жить, если убежишь сейчас?» После этих слов Ан Ви поспешно устремился в гущу неприятельских кораблей. Затем я обратился к Ким Ынхаму: «Ты, командующий основными силами, укрылся подальше от боя и не пришел на помощь командиру! Думаешь, это преступление сойдет тебе с рук? Я бы казнил тебя прямо сейчас, но враг наседает, и я приказываю тебе искупить свою вину, совершив подвиг».

Кроме огня с чосонских кораблей, японцев подстерегал ещё один враг – природа. Течение скоростью в 11 узлов образовывало опасные водовороты, которые бросали вражеские корабли на камни. Гениальный выбор места для встречи с неприятелем в принципе и решил исход битвы. Потеряв 31 военный корабль класса секибунэ и командующего – князя (даймё) Курусима Митифуса (он пал в бою), японский флот отступил. Ли Сунсин же не потерял ни одного корабля и сам отступил из опасного пролива. Позднее японцы отомстили, совершив карательные нападения на остров Чиндо и порт Усуён, поубивав местных жителей. «Не осталось ни одного дома, повсюду было горестно и тихо, и не следа человека» – записал Ли Сунсин в дневнике.

В святилище Чхунмуса установлен портрет адмирала в официальном чиновничьем костюме.

Рядом на возвышении – широкий квадратный плац. Я поначалу не понял назначения этой площадки, но табличка с названием подсказала: это место для исполнения народного танца кангансуллэ. Казалось бы, причём тут танец? А вот причём: предание гласит, что Ли Сунсин приказал местным женщинам петь и водить хороводы на виду у неприятеля. Это должно было сбить его с толку и отвлечь внимание. Уж не знаю, может ли быть правдивой эта легенда, но в любом случае танцы – это здорово.

На скальном возвышении установлен павильон пигак со старинной (1688 г.) стелой в честь победы Ли Сунсина.

Сейчас через пролив Мённян (или Ульдольмок) перекинут пятисотметровый двойной вантовый мост Чиндо тэгё (진도대교), с которого открывается вид на сам пролив и статую Ли Сунсина с рукой, вытянутой в ту сторону, откуда пришёл японский флот (N34.57160° E126.30494°). Мост декорирован в соответствующем стиле: фигурками флотоводца, макетами кораблей.

Что с одной, что с другой стороны моста, разбиты парки. Со стороны Чиндо на берегу выставлена реконструкция пханоксона – главного типа военных кораблей чосонского флота.

На высоком холме над проливом построена смотровая башня, с которой открывается впечатляющий вид на пролив. Экономя время, не стал подниматься туда, запустил квадрокоптер:

Сделав селфи на фоне симпатичного моста, поторопился дальше.

На острове шла уборочная страда, как и везде по стране:

Время экономилось не просто так. Каждую субботу в уездном городе Чиндо-ып на специальной площадке (N34.47968° E126.26926°) в 14-00 проводятся выступления артистов, исполняющих местные песни и танцы. Остров славится традициями исполнительских искусств и на нём располагается один из крупнейших в стране центров обучения им. Перед выступлением нужно было успеть пообедать, потому и поторапливался. Как оказалось – напрасно: в этот уикенд в театре культурного центра Чиндо проходил конкурс-фестиваль народных песен и танцев, входить и выходить можно было в любое время. Вот же удача! Сменив велоодежду на цивильный комплект, я провёл там несколько часов. Исполнить Чиндо-ариран (진도 아리랑) – местную версию главной корейской песни мог любой заранее записавшийся желающий, даже заезжий иностранец. Эх, кабы знал! Исполнители выходили по очереди, кто в национальном наряде, кто нет. Были и очень талантливые исполнители, и застеснявшиеся дети, и совершенно случайные в этом жанре люди.

Следом объявили конкурс пхансори – жанра эпической песни, которая исполняется в сопровождении барабана пук. Исполняли опять-таки местную версию Чхунхянга (춘향가) – «Песни о верной Чхунхян». Не всю, разумеется, а лишь один и тот же относительно небольшой фрагмент.

Вот, посмотрите, что это такое:

Из концертного зала я перешёл на площадку театра традиционного танца, где шёл конкурс исполнения народного танца кангансуллэ (강강술래), занесённого в список важного нематериального Культурного наследия не только Республики Корея, но даже и ЮНЕСКО.

Этот интересный танец – типичный хоровод, который исполняется взявшимися за руки девушками. Он произошёл из деревенской, совершенно народной культуры и исполнялся в дни празднования основных народных праздников, таких как: соллаль (лунный Новый год), тэборым (первое полнолуние года), тано (пятый день пятого лунного месяца), пэкчхун (пятнадцатый день седьмого лунного месяца), чхусок (праздник урожая в пятнадцатый день восьмого лунного месяца) или чунъгу (девятый день девятого лунного месяца). Но главное и самое широкое его исполнение имело место в чхусок – главный осенний праздник Кореи. Ночью, под полной луной деревенские девушки энергично танцевали и пели, взявшись за руки. В иное время женщинам не дозволялось громко петь и вообще – хоть как-то проявлять себя на людях. Для исполнения кангансуллэ делалось исключение, особенно в праздник «осеннего вечера» (чхусок). Этот танец – очередное наглядное отражение коллективисткой культуры корейцев, важности их единства как в танце, так и в деревенской общине. Кангансуллэ довольно продолжителен по времени, требует хорошей выносливости и физической формы для исполняющих его девушек, потому-то его и исполняли крепкие деревенские молодухи. Певицы и исполнители на барабанах типа чангу задавали своей песней ритм хороводу, регулярно повторяя «кангансуллэ». У этой фразы нет перевода, её значение не дошло до современников, но припевается она точь-в-точь, как в стародавние времена. В зависимости от местности или вида основной деятельности деревни (деревня рисоводов, рыбацкая деревня) в танце можно узреть её отражение в виде имитации различных действий: жатва, вязание снопов, покрывание крыши, ловля мышей, развешивание и снятие вяленой рыбы… Несмотря на то, что кангансуллэ был распространён по всей Корее, на юго-западе полуострова он встречался чаще. Остров Чиндо – как раз на самом-самом юго-западе, и поэтому местные жители искренне считают его своим родным наследием.

Посмотрите на его исполнение профессиональными танцовщицами:

Здесь же танец исполнялся коллективами немолодых женщин, причём очень многочисленными. Каждый выход имел продолжительность минут пятнадцать-двадцать, что делает честь исполнительницам, являющимся участницами самодеятельных, не профессиональных коллективов. Браво, ачжумашки!

Собаки породы чиндоккэ (진돗개, дословно – чиндоская собака, ныне пишут чиндокэ – 진도개) – ещё одна гордость острова. Эти статные, мордастые собаки порой выглядывают из-за заборов корейских имений, провожают прохожих своим внимательным взглядом. Бывает, проходишь мимо какого-то двора, а из-под ворот выглядывает широкая остроухая мордочка, нюхает воздух. И вы никогда не встретите чиндоскую собаку, бегающую без привязи: щенки этой породы весьма дороги, хозяева берегут их. Изображение собачки здесь встречается на ограждениях мостов и дорог, настенных рисунках и уличных панно:

Мне снова несказанно повезло: визит выпал на дни проведения выставки-конкурса этой породы. С удовольствием поснимал собак, их хозяев и судей. Очень заметно, что доминирующие окрасы – желтый и белый, кобели плотнее и мускулистее, а сучки изящнее и более поджары. Выдалась редкая возможность увидеть столько чиндокэ в одном месте!

За делавшими «свои дела» четвероногими ходили делавшие своё дело тётушки:

Посетил я и Центр собаководства чиндокэ (N34.48280° E126.27986°), за вход в который денег не берут. Конкурс проходил как раз рядом с ним.

Осмотрев небольшую музейную экспозицию, прогулялся по парку, где на выгуле в больших вольерах бездельничают и вредничают собачки. Эдакий собачий зоопарк, причём местами контактный: к некоторым можно зайти и пообщаться.

Есть в этом центре и душевые комнаты: «только для чиндокэ». Вообще-то, собаки этой породы не любят принимать душ и купаться, отчего, наверное, у щенка на картинке такая недовольная морда.

Если вы путешествуете с детьми, то им безусловно понравится регулярное бесплатное собачье шоу, что проводится на специальной площадке (N34.48345° E126.27885°). Расписание здесь.

Мой «умилёметр» и без того зашкаливал, но последняя встреча напрочь сорвала его стрелку: возле здания питомника напоказ выставлены щенячьи вольеры:

Вернувшись на фестиваль песни и пляски, я провёл там остаток дня. Поужинать решил в номере мотеля (N34.48282° E126.26359°), купив по пути закусок в уличной палатке…