Пятница. 29.09.17. День двенадцатый.
Кёнчжу – Ульсан, порт Чинха (경주시 – 울산 진하해병)
Поняв, что проигрываю борьбу собственного иммунитета с заразой, утром я пустил в ход «тяжёлую таблеточную артиллерию» из своей аптечки и, решив не перегружать ослабший организм, перепроложил маршрут по прямой дороге, минуя даже Ульсан. Изначальный же план предполагал дорогу к морскому побережью через горы, с заездом в монастырь Кольгульса (골굴사), являющийся центром боевого искусства сонмудо и сравниваемый из-за этого с китайским Шаолинем (N35.80403° E129.40700°). Эта срезка стоила мне ряда интересных достопримечательностей, морских пейзажей и пары интересных мест в Ульсане, но зато позволила проехать тот день в ровном темпе и успеть на одну интересную встречу днём позже.
Тем утром почувствовалось дыхание наступающей осени, которое сопровождало меня несколько последующих дней: ранним утром и по вечерам становилось уже довольно свежо. Позавтракав припасённой с вечера снедью, выехал в восемь утра. Велосипедные дорожки в Кёнчжу имеются, их даже довольно много, но практически все они размечены на пешеходных тротуарах. В центре я ещё следовал по ним, но за пределами оживлённого центра двигался уже по проезжей части: по асфальту быстрее и приятнее, а тротуары мощёны гремящей плиткой. Впрочем, по велодорожкам в Кёнчжу не ездят даже на самокатах: встреченный мной мотосамокатчик передвигался исключительно по автодорогам.
Первая остановка после выезда из города – «Зал объединения» и пруд Сочхульчжи (N35.79820° E129.24233°). Здесь, на восточном склоне гор Намсан, во времена Силла находилась академия хваранов – место где «цветочные юноши» тренировали свои тела и боевой дух. Одно из современных учебных заведений в долине, кстати, так и называется: «Академия хваранов». А «Зал объединения» – это мемориальный дворец, построенный в 1977 году по приказу президента Пак Чонхи (руководил страной с 1962 по 1979 гг.). Вход на территорию комплекса – бесплатный. Сразу за входом расположен очень красивый пруд с названным в честь «цветочных юношей» традиционным павильоном Хваранчжон (화랑정, 花郞亭), опустившим в него свои столбы – ноги. От пруда было не отвести глаз – настолько красив.
По клику на фото откроется панорама 360
Вход на террасу павильона был перекрыт, но камера велошпиона проникнет всюду 🙂
По клику на фото откроется панорама 360
В 668-м году возникло государство, которое современная историография называет Объединённое Силла. Три государства, три разных протокорейских этноса, прежде называвшиеся Когурё, Пэкче и Силла, огнём и мечом последнего были объединены в одно. Земли северной части Когурё, впрочем, были поглощены тунгусо-манчжурским государством Пархэ (кит. Бохай), но в любом случае, это объединение и стало по сути началом формирования корейской нации как единого целого, с общей государственностью, традициями и языком. Этому посвящён мемориальный дворец, в центральном святилище которого почитают трёх государей-объединителей: Тхэчжон Муёль тэвана, Мунму тэвана и Хынму тэвана, на протяжении царствования которых происходило и завершилось объединение.
Здесь к храмовым (посмертным) именам государей везде добавлено «Тэ» – великий. Перед воротами Совонмун (서원문) установлены три памятные стелы в честь короля Тхэчжон Муёля, короля Мунму и генерала Ким Юсина, а также памятник самому объединению. Подножия и навершия стел повторяют стиль той, что была установлена сыном Тхэчжон Муёля в честь отца, у его могилы. С этой площадки открывается симпатичный вид назад – на входные ворота Хынгунмун (흥국문). Традиционно, средний проход тройных ворот всегда на замке – он не для простых смертных.
То – монархи и государство, но не забыли и безымянных воинов, сложивших головы в объединительных битвах: им тоже установлен памятник, но за пределами ворот дворца – рядом с павильоном Хваранчжон.
Пройдя за ворота Совонмун, попадаем в просторный двор, окружённый галереями, в центре которого и находится собственно зал почитания государей-объединителей. Перед парадными портретами курятся ароматные благовония.
По клику на фото откроется панорама 360
По всему периметру галереи посетитель видит картины, изображающие легендарные сцены объединения, описанные в летописях и легендах. Увы, солнце сильно бликовало, а поляризационный фильтр я не взял. Вот, например, генерал Ким Юсин принимает чашу рисового отвара из своего дома (я писал об этом в предыдущей записи). Его домашние скромно стоят в стороне.
Вид со ступеней зала:
Очаровательный пруд перед дворцом сыграл с ослабленным болезнью сознанием шутку: в программе у меня был старинный пруд Сочхульчжи (서출지), который находится в паре сотен метров от нового. Но в мозгу уже стояла «галочка» напротив «посмотреть на прекрасный пруд», и я со спокойным сердцем сел на велосипед. Вспомнил о пруде лишь проехав километров двадцать – возвращаться было уже поздно. Одно лишь утешало: Сочхульчжи – лотосовый пруд, а лотосами уже поздновато любоваться, ведь осенью они выглядят весьма непрезентабельно.
В одном месте я решил проехать по обозначенной знаком пеше-велосипедной дорожке, которая оказалась с мягким покрытием. Это – не грунт, а толстая плетёная циновка!
Пятнадцать километров пришлось двигаться по загруженному шоссе. Даже при достаточной ширине обочины, соседство с проносящимися грузовиками удовольствия не вызвало.
С превеликим удовольствием я свернул наконец с него на пустынную дорожку, по которой с попутным ветром и покатил в сторону Ульсана.
Даже на таких пустынных корейских велодорожках почти всегда найдутся навесы для отдыха. Около некоторых ещё и тренажёры, чтобы велосипедист мог размяться. Ну, или просто посозерцать, насладиться видом на простор.
А ещё проходящую мимо школы велодорожку, бывает, используют как класс под открытым небом.
Через два часа после отъезда от Зала объединения, я уже был в Ульсане (울산). Это современный и очень индустриальный город – столица южнокорейской промышленности. Проезжал я его не через центр – задворками.
На этой велодорожке, в городской черте Ульсана, мне встретился автомат с холодной и горячей питьевой водой. Я не упустил возможности наполнить флягу холодной водицей. Обычно встречаются гораздо более простые поилки.
Проезжая по мосту, обратил внимание на систему автоматического полива декоративных растений, что украшают перила.
На обед заехал в простой городской общепит, нацеленный на обитателей близлежащих офисов. Очень удачно поспел до начала обеда, начинающегося по всей стране в одно и то же время – в 12-00. Во время офисного обеденного перерыва (с 12 до 13 часов) туристу лучше не ходить туда – будет очень людно. Заказал обед – сундэ кукпап (순대국밥) – неострый суп с кровяной колбасой, мелко нарезанными потрохами и мясом, к которому подаётся также рис и несколько закусок (N35.54344° E129.35244°). Весь мой стол обошёлся в ₩8000.
На этот раз колбаса сундэ (순대) в супе была тонкой и не содержала в себе крахмальной лапши – редкий случай. За что особенно люблю Корею, так это за предприятия общественного питания! Вроде как, я писал уже об этом: здесь нет такой качественной и ценовой разницы между народной едальней и рестораном, как в России. Пафосные места – для столичных штучек и тамошних же пафосных туристов, да и чаще они как раз европейской или японской направленности. Что же касается традиционной и современной корейской кухни, то в городах можно смело заходить в любую столовку, куда ходит толпами обедать офисный планктон: всегда будет качественно, обильно и вкусно.
Панчхан (закуски) здесь не обновляли по первому зову (к каждому не набегаешься), зато на стол поставили большую плошку с кимчхи из редьки (ккактуги, 깍두기), из которой эту закуску можно было обновлять себе сколько угодно. Очень кстати: обожаю квашеную редьку! Вывалив рис из плошки в суп, я насладился его наваристым вкусом. Вместо соли, как часто бывает, подали чоткаль из криля – сэучот (새우젓). Выходил я очень сытый и с довольной рожей – люблю корейские супчики!
Быстро проехав через шумный город, устремился к тихому порту и пляжу Чинха (진하해병), но по пути сделал ещё одну остановку – отдохнуть и полюбоваться безмятежным полем. Не было слышно машин, сзади тихо протекала река, а над самим полем летали и радостно чирикали птицы – рис созрел.
Да и вообще, дорожки по выезду из Ульсана оставили приятное впечатление.
Добравшись до порта уже в три пополудни, поискал жильё. Этот пляж – самый ближний к городу с южной стороны и летом на нём весьма людно (N35.38294° E129.34532°). Главный местный гастрономический специалитет – королевские креветки: аквариумы с ними установлены почти перед каждой столовкой из тех, что расположены вдоль линии пляжа.
Цены на ночлег уже не курортные: мне удалось заселиться в довольно приличный мотель «Ариана» за ₩45000 (N35.38379° E129.34371°). В купальный сезон они гораздо выше. Для велосипеда нашлось место во внутреннем дворике.
Бесплатные напиточки и вода, чай и кофе – всё как я люблю. О, и чайник есть – значит, у меня будет недорогой горячий завтрак из магазинчика!
Переодевшись и сменив контактную велообувь на трекинговую, ваш протагонист отправился покорять японскую крепость периода Имчжинской войны (1592-1598) – Сосэнпхо вэсон (서생포왜성), построенную в мае 1593 года по приказу командующего Като Киёмаса (N35.38387° E129.33676°).
Высадившись и захватив крепости Пусана в мае 1592 года, японцы через двадцать дней достигли Ханяна (Сеула), а вскоре были уже в северных провинциях. Король Сончжо (правил с 1567 по 1608 гг.) обратился за помощью к китайскому императору, и с помощью его войск продвижение японцев удалось остановить. Когда после успешных операций китайской армии в 1593-м году японцы были вынуждены отойти в провинцию Кёнсандо, им пришлось довольно спешно возводить сеть укреплённых фортов-крепостей по побережью, для чего было насильно мобилизовано местное население. Эта крепость явилась типичным представителем японской фортификации периода воюющих провинций (Сэнгоку дзидай, 1467-1568 гг.), когда в Японии велись ожесточённые схватки между феодалами. Като Киёмаса заложил привычную для тогдашнего японского даймё (феодала) горную крепость-замок: по-японски – сандзё или ямадзиро.По-корейски горные крепости называются почти так же – сансон (산성), так как дословно «горная крепость» записывается одними и теми же иероглифами (山城), по-разному произносимыми в Корее и Японии. Опыт возведения фортов на этой земле пригодился Киёмасе после окончания Имчжинской войны: по возвращению в Японию он занялся расширением и укреплением замка Кумамото. Главная башня – тэнсю строилась на вершине, в самом защищённом и неприступном месте. Деревья на горе вырубались, из грунта формировались очертания стен, и они уже обкладывались обтёсанными камнями без применения связующего раствора. Именно то, что камни держались каждый за счёт своего веса, и определяло несколько вогнутый профиль стен. Крутые склоны горы обеспечивали основную защиту тыла и флангов главного двора, а единственный пологий склон был защищён несколькими перекрытыми дворами мару с земляными укреплениями для обороняющихся. Понизу же были выкопаны рвы и насыпаны валы. Такой стиль – хасигокаку – характерен для горных замков в самой Японии. Особенность тамошних крепостей была такова, что строились они не для защиты от внешних врагов страны, а от соседей – воинственных даймё, того и гляди готовых воткнуть самурайский меч в спину. Здесь же, в Корее, ситуация оказалась похожей: защищаться нужно было не только от регулярных войск, а ещё и от близкого врага – партизан из местного населения. После окончания Имчжинской войны, сеть построенных японцами крепостей-фортов 300 лет использовалась корейскими военно-морскими силами для дозора и обороны побережий, но позже большинство твердынь было заброшено.
Примерно так изначально выглядела верхняя крепость:
Может сложиться впечатление, будто все укрепления построены на горе, но это совсем не так: там, на 133-метровой высоте над уровнем моря, расположена верхняя крепость. Внизу же, среди одноэтажных домиков городского района мы вдруг видим реконструированные стены и ворота дзёмон. Указатели не дадут сбиться с пути, а внимательный взгляд тут и там замечает следы старинных стен ограды курува – это остатки нижней крепости.
У входа на музейную территорию установлен информационный киоск, в котором мне выдали карту крепости и пожелали доброго пути. Вход, кстати, бесплатный.
По извилистой дорожке поднимаемся ко второму ярусу укреплений. Ведущие туда ворота имели над собой деревянную надстройку с крышей и террасой, откуда было удобно обстреливать нападающих.
Путь наверх проложен таким образом, чтобы создать как можно больше препятствий врагу и дать возможность обороняющимся обстрелять неприятеля. По углам располагались деревянные прямоугольные башни ягура.
Поднимаясь всё выше и выше, я достиг главного двора – хонмару, прогулялся внутри и его стенам. Построенные в Корее крепости – наиболее хорошо сохранившиеся представители японской фортификации XVI века. В отличие от тех, что строились в Японии, эти не имели таких красивых главных башен тэнсю: они не были феодальными замками по своей сути, а служили лишь военными фортами.
По клику на фото откроется панорама 360
Развалины фундамента главной деревянной башни – резиденции командующего гарнизоном:
На некоторых камнях сохранились иероглифы, выбитые, вероятно, ещё японцами:
Плоские поверхности верхушек стен служили основаниями для деревянных построек. На этом месте проходила узкая деревянная галерея.
По клику на фото откроется панорама 360
Сверху открывается вид на Чинха и стоящие на портовом рейде огромные танкеры.
После взятия крепости пришедшими на помощь Чосону китайским войсками под командованием полководца Ма Гви (1534-1607), у подножия горы-крепости был построен небольшой зал Чханпхёдан (창표당), перед которым прошло торжественное празднование той победы. Вскоре там появилось и конфуцианское святилище Чханпхёса (창표사), где почитались поминальные таблички командиров партизанских армий, которые внесли немалый вклад в освобождение страны. Оба оригинальных строения позже сгорели, но в 1906 году местные жители восстановили постройки с целью поднятия национального антияпонского духа. Разрушенные во время японского колониального правления, постройки реконструировали уже в 2016-м, и ритуалы в честь героев Имчжинской войны проводятся снова.
Когда вернулся на пляж, не закралось даже и тени сомнений насчёт того, что выбрать себе на ужин: креветки! Выбрав местечко с симпатичным видом, заказал классическое для этих мест блюдо – жареные на соли креветки – ванъсэу согым куи (왕새우소금구이).
Блюдо, скажем прямо – не дешёвое (₩50000), но это только на первый взгляд. Пока из аквариума вылавливали для меня креветок и подготавливали гриль, подали богатые закуски. А ещё Капитан Очевидность как бы подсказывал, что под креветок неплохо бы заказать пива, что я и сделал. На столе оказались: лоханка с отварными мидиями – хонхапччим (홍합찜), луковая оладья – пхачжон (파전), отваренные в соусе куколки тутового шелкопряда – пондеги (번데기), нежный (шёлковый) соевый творог – ёндубу (연두부), перепелиные яйца и прочая всячина. Увидев, что я быстро смёл пондеги под пиво, следующую плошку с ними подали раза в два побольше.
Вскоре тётушка принесла газовую плитку с покрытой фольгой сковородкой. Туда была насыпана очень крупная морская соль и креветки следовало выкладывать прямо на неё – они быстро готовились, впитывая немного соли. Вкуснятина!
Отрезанные ножницами креветочные головы хозяйка унесла, но вскоре вернула на стол уже приготовленными на гриле. Хитин от открытого огня стал хрупким, и головы следовало есть целиком, обмакивая в кисло-острый соус – они оказались главным открытием вечера. Вот ведь корейская кулинарная наука: ничего не пропадает, всё в дело. Буду теперь делать так же – зачем добру пропадать!
Пробег за день: 75 км. Рельеф плоский.
Оглавление здесь: Корея 2017