Воскресенье. 07.10.18. День третий.

Пусан – Кочжедо (부산광역시 — 거제도)

Наутро восьмичасовым автобусом я укатил на остров Кочже-до (거제도), с которого начиналась велосипедная часть путешествия. Поэтому-то жильё и было выбрано поближе к западному автобусному терминалу Пусана (о нём я рассказал в одной из прошлогодних записей). Автобусы на Кочже-до начинают отправляться с шести часов утра, с интервалами в 10 – 20 минут. Стоимость билета – ₩7200. Я не понял, почему в расписании указывается пункт назначения не город Кочже-си (거제시), а его старое именование – Кохён (고현) – правая колонка на фото. Другого же автобусного терминала в городке нет…

В этот раз автобус оказался попроще чем те, что осуществляют более дальние перевозки: в ряду было по 4 сиденья. Велосипед я привычно затолкал в багажник, предварительно развернув руль и сняв педаль с того бока, на который предполагалось его положить. И как здорово иногда пребывать в неведении! Оказывается, с октября 2018 г. корейские автобусные компании получили право отказывать в перевозке неупакованных велосипедов: мол-де они занимают много места, могут доставить неудобства для других пассажиров, попортить их багаж. Но Штирлиц тогда ни о чём этом не знал. Он ехал в Берлин на Кочже.

Маршрут автобуса частично пролёг по подводному тоннелю, совместно с вантовыми мостами соединяющему остров Кочже с Пусаном. Почти 4-х километровая подводная часть пути была построена корейцами в сотрудничестве с нидерландскими специалистами, а движение по ней открылось ещё в декабре 2010 года. Предполагалось, что эта переправа пригодится в случае выбора Пусана столицей Летней Олимпиады 2020 года, но звёзды сложились по-другому: Корея удостоилась чести принять Зимнюю Олимпиаду в 2018-м. В прежние времена пришлось бы ехать длинным окружным путём или переправляться на пароме, теперь же главное – не особенно зацикливаться на 48 метрах водной толщи над сводом тоннеля.

Посмотреть более крупную карту

Через полтора часа я уже был на острове и поглощал свой завтрак: похлёбку с пельмешками и резаными рисовыми клёцками – сагольттокмандукук (사골떡만두국) за ₩5500. К ней подали лишь квашеную капусту – пэчху кимчхи (배추김치) и маринованную редьку – танмучжи (단무지).

Одна из главных достопримечательностей города Кочже – исторический парк на месте концентрационного лагеря для военнопленных, где во время Корейской войны (1950-1953) содержались пленные северокорейские военные, сражавшиеся на стороне КНДР китайские солдаты, а также захваченные в сражениях гражданские из народных отрядов.

Вы наверняка знаете что-то о Корейской войне, даже если просто прочитали статью в Википедии, поэтому я не стану писать здесь реферат о ней. В 1950-м году рядом с Кохёном появился лагерь для содержания военнопленных, сдавшихся и захваченных в плен южанами и войсками ООН. В феврале 1951-го командование войск ООН постановило удалить всех военнопленных подальше от линии фронта, глубоко в тыл – на Кочже-до, вследствие чего лагерь стал единственным. Всего через ворота лагеря прошло порядка 173000 заключённых, из которых около 20000 китайцев. Архивы также сообщают о трёхстах женщинах, содержавшихся там. После заключения соглашения о перемирии в 1953 году лагерь был закрыт, а в 1983-м получил статус культурного достояния провинции Кёнсаннамдо. В 1999-м был открыт информационный павильон, в котором выставили первые экспонаты. Сейчас в посвящённом лагерю парке смоделировано несколько бараков, выставлены фотографии и диорамы, демонстрирующие жизнь военнопленных в лагере, их быт. Посетитель проходит как бы сквозь историю, начиная с начала «Инцидента 25 июня» («6.25») и заканчивая репатриацией пленных коммунистов с последующим расформированием лагеря. Для корейцев понимание взаимной боли той войны – один из первых шагов к исполнению их мечты об объединении.

Стоимость обычного билета – ₩7000, и посетителю придётся сначала подняться вверх по склону горы, проходя через выставочные павильоны, а потом спуститься с него – так проложен маршрут. Наверное, в этом есть и скрытый смысл: почувствовать поначалу небольшую тяжесть подъёма, задуматься. За дополнительные ₩10000 можно прокатиться наверх в вагончике подъёмника, но мне кажется, что это совершенно излишне. Фонтан при входе не работал, но и без воды сама скульптурная композиция весьма красноречива.

Первый павильон выполнен в виде танка Т-34, да и называется дословно «Танковая выставка», но внутри совсем не посвящённая танкам экспозиция, а эскалатор, по обеим сторонам от которого установлены ростовые изображения лидеров – участников инцидента «6.25», как это видят на Юге. Со стороны Севера: председатель ЦК ТПК КНДР – Ким Ильсон (Ким Ир Сен), генеральный секретарь ЦК КПСС СССР – Иосиф Сталин, генеральный секретарь ЦК КПК КНР – Мао Цзэдун, китайский командующий – Пэн Дэхуай и начальник штаба КНА КНДР – Нам Ир. Со стороны Юга: президент Республики Корея – Ли Сынман, президент США – Гарри Трумэн, командующие войсками ООН – Дуглас Макартур и Мэтью Риджуэй, генерал Уолтон Уокер.

Выйдя из «танка», посетитель попадает ко входу в помещение с художественной диорамой лагеря – комбинации панорамного живописного панно и кукольных инсталляций перед ним. Масштабность лагеря, сценки быта военнопленных, захват в заложники начальника лагеря, погромы и стычки… Масштабное произведение – главный экспонат парка.

Далее – инсталляции «Вторжение» и «Оборона», посвящённые началу инцидента «6.25», за ними – зал истории той войны.

Следующая инсталляция выполнена по мотивам знаменитой фотографии «Полёт беженцев над рухнувшим мостом через Тэдонган» Макса Десфора (агентство Associated Press), получившего за эту свою работу Пулитцеровскую премию.

В октябре 1950 года на стороне северян выступила китайская армия, под напором которой войска ООН начали отступать. Вместе с ними на юг устремились и беженцы. Снимок был сделан в декабре, когда Тэдонган – река, на которой стоит Пхеньян, только начала покрываться тонким ледком. Отступавшие военные переправились по понтонному мосту, но беженцы на него допущены не были. Бегущие от наступающих коммунистов, гражданские в панике и безысходности пытались любыми путями пересечь реку. Но вот людей было слишком много, а лодок слишком мало. Беженцы ползли по фермам разрушенного моста, иногда срываясь в воду, падая с высоты. Композиция даёт возможность взглянуть на эту переправу с другого ракурса – снизу.

Следуя по маршруту парка, рассматривая фотографии и диорамы в выставочных павильонах, посетитель знакомится с лагерным бытом и историей самого братоубийственного конфликта.

Музейные экспонаты демонстрируют довольно сносные условия содержания заключённых, и я не возьмусь комментировать их достоверность или строить догадки. К тяжёлому труду военнопленные не привлекались, а незанятость как раз и ведёт к мятежам, стычкам и политической активности. Мы то знаем…

У американцев не было опыта в содержании такого большого количества заключённых в одном месте, да и человеческих ресурсов для его надлежащей охраны не хватало. В связи с этим, в лагере часто вспыхивали стычки между про- и анти-коммунистически настроенными зэками, ведь не секрет, что под ружьё ставились все годные мужчины, без учёта их политических симпатий, а зачастую – насильно. Были в лагере и попавшие под «гребёнку» гражданские. Командование старалось отделять сторонников и противников коммунистических взглядов, тем более, что зимой 1952 года начались переговоры воюющих сторон об обмене пленными. Предполагалось дать каждому выбор куда вернуться: назад в Китай и КНДР, или остаться в Южной Корее, а для китайцев – перебраться на Тайвань. Коммунисты не желали этого допустить и сопротивлялись как могли: устраивали беспорядки и стычки, саботировали работу. Весной же началось полномасштабное восстание.

7 мая бунтовщиками был захвачен в заложники и удерживался в течении 78 часов начальник лагеря – бригадный генерал Фрэнсис Додд. Для его освобождения командование было вынуждено пойти на выполнение выдвинутых коммунистами требований – публичное признание ответственности сил ООН за кровопролития в лагере. Восстание было подавлено только 10 июня, да и то – при поддержке танков.

После заключения 27 июля 1953 года соглашения о перемирии в Пханмунчжоме, на Север была переправлена часть военнопленных, в первую очередь больных и имевших ранения. Репатриация продолжалась до зимы, военнопленные покидали Юг на судах и по железной дороге.

В парке присутствует небольшая коллекция военной техники:

Я бывал в нескольких местах концентрационных лагерей в Европе, включая знаменитый Аушвиц в Освенциме, но ни в одном из них я не встречал никаких увеселительно-развлекательных аттракционов. Здесь же их очень много, и все за дополнительную плату, разумеется. Это и подъёмник, и монорельсовая трасса дорога для быстрого спуска – зиплайн, и стеклянный лабиринт, и модный зал оптических иллюзий, и 4D кинотеатр, и тир, и многое другое. Наверное, такой бизнес может быть полезен для того, чтобы люди не уходили с тяжёлым грузом на сердце, поднимали себе настроение после знакомства с основной темой парка. Мне показалось, что с каменным лицом ходил только я – местные оживлённо болтали и улыбались, дети баловались и шутили над инсталляциями. Сцена лагерного туалета так вообще превращена в фотозону, где каждый может встать рядом со справляющими нужду, или занять место в паре, выносящей бадью с экскрементами.

Выехав из гостеприимного лагеря (прикольно звучит, правда?), через невысокий перевал я направился к юго-восточной оконечности острова – туда, где начинается морской национальный парк Халлё хэсан (한려해상) – один из самых больших и живописных парков Кореи. Его площадь 545 квадратных километров, из которых 395 – водные просторы. Я – отвратительный фотограф, и не могу претендовать на то, чтобы своими фотографиями доказать вам красоту этих мест. Так что просто введите 한려해상 в строку поиска картинок Google или другого поискового сервиса – посмотрите на фотографии там.

Катить по Кочже, да и вообще – по любым корейским островам, очень приятно: автомобилей мало, пейзажи радуют, горки не высоки…

От городка Кочже-си до пляжа Вахён (와형) всего 15 километров, и оттуда я намеревался совершить морскую прогулку на островок Ведо (외도). Он, а точнее – расположенный на нём ботанический сад – одна из основных достопримечательностей национального парка. Представляете, по состоянию на 2017 год его посетило… 20 миллионов человек! Туристические кораблики, совершающие круизы на Ведо отходят из нескольких мест, но к моему маршруту были близки два из них: порты Вахён (N34.81186° E128.70495°) и Кучжора (N34.80505° E128.69520°).

Посмотреть более крупную карту

Я уже привык не обращать в Корее внимания на внешний облик строений, заведений общепита или офисов. Стереотипы россиян здесь не работают: в задрипаной столовке может оказаться вкуснее сияющего ресторана, а в маленькой фирме с крохотным офисом к вам могут отнестись душевнее и внимательнее, чем в модном бизнес-центре. Это не аксиома, и не стоит всегда искать местечко пообшарпаней, но и чураться скромного оформления не нужно – сервис в Корее всегда хороший. К чему бы я об этом начал? Да просто облик офиса турфирмы в Вахёне, организующей туры на Ведо, может поначалу не внушить уважения,

… в то время как в порту Кучжора (구조라) подобное здание выглядит более привлекательно:

Из Кучжора поток побольше – именно туда привозят туристов на автобусах, да и сам пляж – довольно раскрученное место. Именно поэтому в Вахёне ваш протагонист оказался единственным иностранцем. Если соберётесь туда, запомните: последний рейс на остров отправляется в 16-00. Схема маршрута кораблика демонстрирует, что помимо острова Ведо, нас повезут на осмотр ещё одной достопримечательности морского нацпарка Халлё – скалистого островка Хэгымган (해금강), который ещё называют «Горы Кымгансан в море».

Стоимость поездки – ₩30000. Она включает в себя оплату за морскую прогулку (₩19000) и стоимость посещения острова Ведо (₩11000). Каждый турист должен предоставить удостоверение личности (для иностранца – паспорт) и заполнить специальный бланк, где указать свои паспортные данные и контактный телефон. Ждать пришлось не долго: круизные кораблики отбывают почти каждый час. На борту сначала проводится инструктаж о правилах безопасности, демонстрируют спасательные жилеты, выдают нагрудные бейджи с называнием судна и телефоном гида. Никто не должен пропасть без вести.

Поначалу нас повезли осматривать Хэгымган, а в салоне развернулась торговля пачками кукурузных палочек. Народ встал за ними в очередь и я про себя рассмеялся: «Вот жевастики эти корейцы – везде им еду подавай!». Но дело оказалось в другом: закуску они покупали в первую очередь для кормления чаек – эдакого аттракциона по пути. Когда судно выбралось на открытую воду, вокруг него закружили чайки, выпрашивая лакомство. Всех из салона пригласили наверх.

Птицы в воздухе подхватывали выпущенные из рук хрустики, но всем пассажирам хотелось другого: чтобы птица выхватила угощение прямо из рук. В этот раз чайки были осторожны и никому не повезло.

Вот так развлекаясь, мы вскоре достигли скал Хэгымган. Солнце светило в объектив, да и качало сильно – фотографировать было очень сложно. Гид объяснял, куда нужно смотреть и что фотографировать, регулярно командуя для съёмки: «Раз, два, три!» Скалы очень живописные. Одна похожа на статую бодхисаттвы Майтрейи (по-корейски – Мирык), да и названа соответствующе – Мирыкпави (미륵바위). Вон она – между двух верхушек острова, ровно под солнцем.

Львиная скала Сачжабави (사자바위) отдалённо напоминает льва с гривой,…

… но не хорошо знакомого современникам, а такого, каким его представляли и изображали на Дальнем Востоке в прежние времена:

Глубокая расщелина, пронизывающая островок насквозь, называется «Крестовая пещера» (십자동굴) из-за своей формы. Об этом говорят на экскурсии, но увидеть этот крест можно только с воздуха, сверху. Как жаль, что мы никуда не приставали и были постоянно в движении – нельзя было запустить квадрокоптер, чтобы снять сверху. При меньшем волнении кораблики подходят близко, почти что внутрь расщелины.

Скала-свеча Чхоттэбави (촛대바위):

Львиная скала с другой стороны:

А вообще, этим местом стоит любоваться не с воды, а с воздуха или противоположного берега, где для этого предусмотрены все условия – организован специальный курорт (N34.73813° E128.67385°). Для любителей пеших восхождений на вершине пика Учжебон (우제봉) имеется смотровая площадка с лучшими видами (N34.73060° E128.67485°).

Когда мы обогнули остров, была дана команда вернуться в салон: катер разогнался и взял курс на Ведо.

Основатель парка на острове – господин Ли Чханхо (이창호) был прежде простым рыбаком. Найдя в 1969 году на Ведо пристанище от шторма, он рассказал об островке своей жене. Неожиданно рыбак стал ботаником, и не имея до того момента никакого представления о садоводстве, начал изучать его с нуля. Приобретя права на остров, семейная пара стала превращать его в прекрасный ботанический сад, завозя экзотические растения, которых там сегодня – более трёх тысяч видов. А ведь это совсем непростое дело – культивировать тропические виды здесь, в Корее, где бывают холода и даже снег. Тридцать лет упорного труда, и вот: «Ведо Ботания» – райский уголок Кореи. Об острове писали и в Российской газете.

Кораблики пристают один за другим. Перед выходом помощник капитана несколько раз просит всех пассажиров громко и хором повторить время отправления обратно и название судна. В нашем распоряжении полтора часа.

Чтобы не перепутать с другими, я сфотографировал кораблик.

На острове нет гостиниц для туристов, отпущенного времени достаточно лишь для того, чтобы погулять по острову, поразглядывать необычные растения и скульптуры, выпить кофе.

По клику на фото откроется панорама 360

Архитектура и скульптуры на островке напоминают европейские. Меня так вообще не покидало ощущение «средиземноморья». Тому способствовали запахи растений, пальмы, опунции… Скульптурные композиции, правда, местами довольно странноватые. Таких я даже в Финляндии не видел 🙂

Жена основателя, госпожа Чхве Хо Сук (최호숙), написала своему умершему в 2003 году мужу стихотворную эпитафию, которая выбита в камне. Она больше не управляет островом и парком – права на них переданы государству.

Этой семейной паре и её тридцатилетним стараниям посвящён отдельный павильон с фотографиями. На одной из них – то самое рыбацкое судно, на котором Ли Чханхо впервые пристал к острову.

В ожидании обратного транспорта посетители высматривают свои суда со смотровой площадки, любуются морем. Оттуда хорошо виден Хэгымган.

Вернувшись в порт, я заглянул в местный магазинчик за лёгким перекусом. За столиком, вернее – на нём, мне составил компанию хозяйский флегматик-пёс, иногда поднимавший голову и провожавший взглядом отходившие катера. В Южной Корее очень любят маленьких собачек. В хорошем смысле.

Ночлег был запланирован в соседнем порту Кучжора, откуда на Ведо отправляется основной поток туристов. Там и флотилия корабликов побольше.

В отличие от Вахёна, Кучжора – туристическое место со множеством рыбных столовок – хветчипов. Мотели тоже имеются, я осмотрел парочку и выбрал подходящий (₩40000), хозяева которого содержали ещё и ресторан. Номер оказался с видом на закат и соседками – ласточками, свившими гнездо за карнизом лоджии.

Затем немного прогулялся по порту – люблю портовую романтику, наблюдать за тружениками моря, рассматривать суда. Однако доносящиеся из харчевен запахи быстро загнали меня за низенький столик – лакомиться уловом.

В меню значилось «застолье с жареной рыбой» – сэнсон куи чонсик (생선구이정식). Чонсик – это такое сервировочное явление, когда к основному блюду подаются дополняющие его блюда и закуски, обычно – в большом числе. Цена в таком случае указывается за одного едока, но менее чем на двоих, как правило, не накрывают. Чонсик стоил ₩20000, и иностранцу пошли навстречу: таки подали на одного. Рыба подаётся сезонная, и в октябре здесь сезон скумбрии и пятнистого коносира. Принесли жареную скумбрию – кодынъо (고등어), к которой прилагались: шесть закусок – панчханов, жестянка риса, плошка супчика с водорослями – миёккук (미역국) и пачка листов порфиры – тольким (돌김). С момента приезда я впервые дорвался до возможности выпить макколли (막걸리) – любимой рисовой бражки. Ко второй бутылке принесли сервисом (в подарок от заведения) ещё пару закусок. Кроме меня в зале посетителей не было, так что пришлось играть роль развлечения для хозяйки и её дочери старшего школьного возраста. Ещё бы: иностранец – русский, велотурист, едет по необычному, в их понимании, маршруту, что-то балакает по-корейски, разбирается в местной еде, выпил аж две бутыли браги… Для их глубинки – просто заезжая звезда! Мне задавали много вопросов, а после ответов хлопали в ладоши. Пообсуждали мой маршрут, вместе посмотрели «Певец в маске» – популярное вокальное телешоу, а также потренировали навыки хозяйкиной дочки в английском… Одному в Корее остаться не дадут 🙂