Понедельник. 08.10.18. День четвёртый.

Кочжедо – Тхонён (거제도 – 통영시)

Плотно позавтракать в Кучжора не удалось – в семь утра ещё всё закрыто, даже «удобненьких» там нет. А ведь в путешествиях по Республике Корея может сложиться впечатление, что это «страна удобненьких минимаркетов». Посмотрел на карту: до ближайшего магазинчика около 15 километров. На этот случай у меня был запас шоколадок и печенья, которые я употребил с бесплатным мотельным кофе. Одно из преимуществ одиночного путешествия: все дармовые напитки из холодильника и пакетики кофе – тебе одному 🙂 Над пляжем Кучжора есть смотровая площадка, откуда виден выдающийся в море полуостров и скалистый островок – Хэгымган, выглядящий с этой точки совершенно неинтересно (N34.81077° E128.68724°).

По пустынной извилистой дороге я неспешно катил вверх, вдыхая запахи моря и горного леса. Транслитерированное с английского на корейский, название пансиона на придорожном указателе точно характеризовало моё настроение – «Wonderful!» Но, справедливости ради, в первую очередь – не моё…

Эта красиво извивающаяся лесная дорога зовётся дословно «Дорога императора» (황제의 길), но, на удивление, название это связано совсем не с китайскими или корейскими императорами, а с… Эфиопским – Хайле Селассие.

Эфиопия оказалась единственной страной с Африканского континента, выступившей на стороне сил ООН в Корейской войне. Император отправил воевать в Корею свой отдельный охранный корпус, солдаты и офицеры которого проявили себя храбрыми воинами и никогда не сдавались. Сам же Селассие посетил Республику Корея по приглашению тогдашнего президента Пак Чонхи, совершив при этом и неофициальную поездку по стране. Побывав 18 мая 1968 года на Кочжедо, прогулявшись по прибрежным тропам и будучи под впечатлением от здешних красот, он несколько раз по-английски воскликнул «Wonderful!» (чтобы быть понятым переводчиком на корейский, как я полагаю). В память об этом дорога и получила своё именование. Хозяева упомянутого чуть выше пансиона дали своему бизнесу соответствующее название – дословную характеристику этого места, по преданию аж семь раз вырвавшуюся у эфиопского императора. Безусловно, эти места приводили в восторг и многие поколения корейцев. На одном из красивейших видовых мест установлена беседка, вокруг которой на камнях высечены строки произведений корейских литераторов (N34.81593° E128.65933°). Жаль, правда, что открывающийся оттуда вид лишь просвечивал сквозь деревья – не сфотографируешь.

Скатившись с очередной горки, оказался на равнинном участке. Они вообще всю поездку чередовались – равнинные участки, холмы и невысокие перевалы.

Наконец-то позавтракал: не могу жить без плотной еды поутру. Подобный ланчбокс можно приобрести практически в любом магазинчике, да и разогреть там же. На мой поздний завтрак пришлись: мясо, рис, половинка варёного яйца и несколько закусок. Довольно сытно, кстати и дёшево – всего ₩4500. Запил кофейком, на который была акция «1+1» (₩1700). В «удобненьких» полезно всегда ловить эти акции, но «удобненький» кофе не очень хорош.

При выезде из посёлка, где завтракал, ещё издалека заметил огромную каплевидную теплицу. Думал: что же это за оранжерея? Подъехал поближе – оказывается, это агротехнический исследовательский центр. Заглянул в теплицу через большие ворота – внутри обычные плодовые деревья, а не гигантские пальмы, бананы и лианы, как я поначалу представил.

Эти места – устричное Эльдорадо. Я еду в город Тхонён, а его основная гастрономическая тема – устрицы (по-корейски – куль, 굴). Правда, их лучше пробовать ближе к зиме: ещё довольно тепло, а устриц в Корее в жаркое время года едят очень мало – считается, что можно отравиться. Вокруг Кочжедо все бухты заполнены фермами, где кроме устриц выращивают и морские ананасы (по-корейски – монге, 멍게). На окружающих островах ведут свой промысел и ныряльщицы, женщины моря – хэнё, но выловленные ими моллюски намного дороже тех, что с фермы.

На набережных местных портов можно увидеть уложенную оснастку, такелаж и горы пустых раковин – собранных в кучи, даже в стены.

Вот она – вторая жизнь устричной раковины: скреплённые проволокой они образовывают своеобразный парапет – дорожное ограждение.

А вот автомобилей на кочжедоских дорогах было совсем мало, практически – единицы. Впрочем, маршрут намеренно был проложен по второстепенным и ненагруженным дорогам. Да и люди-то на островных перегонах встречались редко. Всем этим активно пользовались местные крабики, без опаски снующие по дорожному полотну. Очень приятный и живописный этот путь – вдоль побережья!

В очередном рыбацком порту я заметил лежащий прямо на дороге пластиковый прямоугольник с фотографией – ID карту. Сначала проехал мимо, но передумал и вернулся. Поднял её: на меня смотрело лицо пакистанца с соответствующим именем – регистрационная карта иностранца. «Вот растяпа, такой документ потерять» – он даёт право на легальное пребывание и работу в Корее! Невдалеке, около ворот рыболовецкой артели, в снастях колупался кореец. Я подъехал к нему, поздоровался, протянул находку: «Там ID карта на дороге…» Тот вгляделся в лицо на карточке: «Айгу! Мой же работник!». И в сторону строения: «Аманааа!» Пакистанец в жёлтых сапогах прибежал довольно резво: кореец, видать, был сачжаном – хозяином. Увидев свой документ, хлопнул по карманам: быстро врубился в тему и поблагодарил меня по-английски. Сачжан поблагодарил по-корейски, слегка поклонился. Я комильфотно согнулся в ответ и был таков.

На маршруте был лишь один небольшой участок крупной автодороги, всего несколько сот метров – на въезде в город Тхонён (통영시).

Кочжедо и Тхонён неразрывно связывают с именем, без преувеличения, самого почитаемого в Корее военачальника – адмирала Ли Сунсина (1545-1598). Без него исход Имчжинской войны (1592-1598) мог бы выйти совсем иным – не даром его называют спасителем отечества. Ведь именно его талант позволил малочисленному флоту Чосона доказать своё превосходство на море перед армадами японских кораблей. Если читатель вдруг еще не знает о прославленном флотоводце, в иностранных источниках сравниваемом с английским адмиралом Нельсоном, то я настоятельно рекомендую уделить прямо сейчас немного времени, и прочитать, ну… хотя-бы статью в Википедии. Ли Сунсин (이순신) неизбежно будет сопровождать любого путешественника, выбравшего путь по южному побережью Корейского полуострова: поистине велико число памятников, стел и храмов в его честь. А здесь, на этих берегах – тем более. Перед островом Кочжедо он одержал свою первую большую победу на море – в битве при Окпхо, потопив 26 кораблей противника. В Тхонёне же обустроен парк имени Ли Сунсина, с высоким памятником адмиралу (N34.84376° E128.44283°), посвящённый одной из самых замечательных его викторий – победе при Хансандо. Тогда флот Чосона потопил 47 японских кораблей, 12 взял в плен, а собственных потерял всего 4. Победы адмирала в начале войны позволили перерезать линии продовольственного снабжения японской армии вторжения и в 1593 году он уже был назначен командующим флотами трёх южных провинций Чосона (Кёнсандо, Чхунчхондо и Чолладо). Тхонён-ып, административный центр уезда Тхонён, с 1955 по 1994 гг. носил второе имя: Чхунму – «Верный воин» – псевдоним, присвоенный Ли Сунсину королём Инчжо (правил 1623—1649) в 1643 г.

Разумеется, я не мог проехать мимо.

Суровый взгляд и жест флотоводца направлены в сторону пролива между островами Хансандо (한산도) и Мирыкто (미륵도) – места морского сражения. Туда же с символического носа корабля смотрит и пушка – копия орудия класса «небо», чхончжачхонтхон (천자총통, 天字銃筒) – одного из самых дальнобойных, из числа состоящих в те времена на вооружении Чосонского флота. Дальность полёта снаряда из неё – километр и более. Заряжаться такие пушки могли как деревянными стрелами, так и обычными ядрами. Чаще всего использовали толстенные стрелы, а располагались пушки такого класса, как правило, на носу военного корабля, будучи его «главным калибром».

В парке каждый август проходит тематический фестиваль, посвящённый победе при Хансандо

Проезжая далее по городу, опять наткнулся на трубу старой бани. Подъехал специально проверить: бани никакой нет, только труба осталась. Ну почему не сносят, а?

Уже после окончания Имчжинской войны, в 1604 году, понимая стратегическую важность расположения, здесь разместили штаб-квартиру командования военно-морского флота трёх южных провинций Чосона, просуществовавшую вплоть до 1895 года. В связи с этим, целый уезд получил новое имя – Тхонён (통영, 統營), что можно перевести как «Ставка командования». Годом спустя было построено особенное здание – «Зал омовения оружия» Сэбёнгван, к которому я и направился далее (N34.84774° E128.42320°). Комплекс строений Сэбёнгвана виден издалека и чётко выделяется среди современной застройки.

При подъёме к нему стоит клыкастый чансын-охранник, а при входе установлены пушки: всё-таки за воротами – штаб военно-морского флота и один чансын всяко не справится с обороной такого важного стратегического объекта!

Посетитель сначала должен миновать высокий павильон, под крышей которого прежде размещался колокол, подававший сигналы точного времени, а также возвещавший о начале и окончании комендантского часа, когда без специального разрешения горожанам нельзя было покидать свои дома.

Далее нужно пройти сквозь тройные ворота, носящие имя Чигвамун – «Останавливающие копья врата». Знаете же, наверное, что для прохода людей предназначены только их боковые двери?

Особенность здания Сэбёнгвана – в масштабности и планировке: поддерживаемая пятьюдесятью массивными столбами крыша и открытое пространство внутри – без перегородок.

А ещё, его фасад венчает самая большая из когда-либо виденных мною табличек-вывесок пхёнэк: с надписью иероглифами «Сэбёнгван» (洗兵館). Тут определение «табличка-вывеска» совсем не подходит – транспарантище. Упадёт на человека – прибьёт!

Перед фасадом по обе стороны вкопаны каменные основания для флагштоков, один из которых даже установлен – на таких вывешивались военные флаги.

Здание использовалось в официальных целях, но внутри нет никаких перегородок, так что его зонирование весьма условно. Выделена только центральная часть – она выше. На расписных досках изображены герои войны и корабли – кобуксоны.

По клику на фото откроется панорама 360

По периметру размещены доски с именами знаменитых чиновников и военачальников. Один посетитель академической внешности с патетическим выражением читал их вслух, очень громко и чётко. Корейцы любят открыто демонстрировать свою учёность: там все надписи на ханмуне, а уверенное знание иероглифики в сегодняшней Корее – нечастое явление.

Рядом восстановлено также несколько официальных зданий, в числе которых один из военных «офисов» или, например, Пэкхвадан – приёмная для китайских послов и других официальных лиц.

При раскопках была обнаружена цистерна для питьевой воды – соксучжо (석수조, 石水槽). По сути – маленький неглубокий прудик.

Как и в Пусане, в Тхонёне есть конфуцианское святилище Чхуннёльса (충렬사, 忠烈祠). Здесь оно воздвигнуто в честь верного патриота – адмирала Ли Сунсина ( N34.84687° E128.41746°). Вход платный – ₩1000. С тротуара к нему резко поднимается каменная лестница, около которой не оставишь велосипед (он будет всем мешать), поэтому я поднялся на специально организованную парковку (N34.84691° E128.41823°). Чиновники командования военно-морского флота трёх южных провинций Чосона каждой весной и осенью отправляли в этом храме поминальные церемонии. После расформирования ставки командования в 1895-м, местные конфуцианцы продолжили традицию, которая сохраняется и теперь. Святилище появилось в 1606 году, по прямому указанию короля Сончжо (правил 1567—1608). Приказ выполнил Ли Уннён (이운룡, 李雲龍) – тогдашний шеф-адмирал трёх провинций. В 1663 году по указанию короля Хёнчжона (правил 1659—1674) были перестроены красные стрельчатые ворота Хонсальмун и дарована табличка с каллиграфической надписью Чхуннёльса (忠烈祠). Чуть позднее здесь появилась и особая частная школа, в которой обучали правильному отправлению поминальных церемоний почитания духа знаменитого адмирала. По приказу короля Чончжо (правил 1776—1800) в 1795 году было издано полное собрание сочинений Ли Сунсина, которое хранится здесь и по сей день. А вообще, каждый правитель Кореи старался (и старается сейчас) лично отметиться в увековечивании памяти великого военачальника – признанного спасителя нации. Возле мощёной дорожки к высокому павильону растёт 400-летний куст камелии, а чуть дальше – высокая дзельква, которой уже более 360 лет.

В воротах установлена стела в честь Ли Сунсина, воздвигнутая по указанию короля Кванхэгуна (правил 1608—1623). К вырезанной на каменной стеле эпитафии приложили руку знаменитые конфуцианские учителя и политики: Ли Ханбок, Сон Сиёль и Ким Сухан.

В отдельном выставочном павильоне представлены подарки Ли Сунсину от китайского императора династии Мин – «Восемь пожалованных даров» (八賜品). Когда китайский командующий Чень Линь доложил владыке Поднебесной о выдающихся навыках адмирала в стратегии и управлении флотом, тот отправил в Чосон восемь даров для талантливого военачальника: семь пар военных предметов (сигнальные флаги и трубы, клинки и т.д.) и одну бронзовую печать. Их изображения, кстати, украшают ширмы в святилище, на фото выше.

В павильоне также выставлена модель корабля-черепахи – кобуксона (거북선):

На широком художественном свитке изображено построение флота в виде «журавлиного крыла» – хагикчин (학익진, 鶴翼陣), мастерски применённое Ли Сунсином в битве при Хансандо:

Спускаясь по лестнице от святилища, я вдалеке увидел перемещающиеся вагончики канатной дороги. Я же ожидал фуникулёр в этот день закрытым (понедельник же). Рванул в ту сторону, попутно воспользовавшись по прямому назначению ещё одной достопримечательностью Тхонёна.

Во время своего колониального правления (1910-1945), японцы принесли в Корею многие инновационные для того времени инженерные решения. Конкретно в Тхонёне появился первый в Азии подводный тоннель, длиной без малого полкилометра. В 1931 году он соединил город с островом, носящим имя бодхисаттвы Майтрейи – Мирыкто (미륵도). Проходка велась с обоих берегов ниже морского дна – бетонный тоннель скорее подземный, чем подводный. Автомобильное движение закрыли в 1967-м, так что в наши дни он целиком и полностью отдан на откуп пешеходам и велосипедистам. Правда, там иногда ещё проезжает и малогабаритная спецтехника, а вот рикши и гужевой транспорт сами канули в Лету. Это инженерное сооружение недавно было внесено в список современного культурного наследия Республики Корея, официально став туристической достопримечательностью. Иероглифическое название, написанное скорописным каллиграфическим стилем, венчает въездной портал по сути для красоты: прочитать его непросто, даже зная иероглифы. Витиеватая надпись не менее витиевато переводится (здесь я процитирую перевод, сделанный уважаемым Atsman-ом):

«На арке скорописью написано “Ёнмун тарян” 용문달양 龍門達陽, букв. “[Войдя в, пройдя через] Драконовы врата (т.е. море), прибываю на солнечную сторону горы (т.е. на сушу)”. Дракон в корейской (но здесь, скорее, наверно, нужно употребить слово “японская”) мифологии – символ моря».

Координаты входа в тоннель – N34.83623° E128.41156°.

Насупротив станции фуникулёра (N34.82664° E128.42513°) имеется автопарковка, которая тогда оказалась совершенно пустынной. Как же здорово, что в Южной Корее можно оставлять вещи без присмотра, не опасаясь организованных воров. Выгодное отличие от старушки Европы: на полуострове нет цыган, орд нищих мигрантов и прочих перманентно вороватых социальных групп. Даже те, кто ночует на воздухе (корейские бомжи), обычно не станут воровать из оставленных на велосипеде сумок.

Билет на вершину горы Мирыксан и обратно стоит ₩11000. Местные развлекаются тем, что ходят взад-вперёд пешком. Можно купить билет в один конец: сэкономить на его цене и получить удовольствие, спустившись самостоятельно. В отличие от фуникулёра, где я не встретил очереди, на другой аттракцион она была многочисленной: по склону Мирыксан можно скатиться на крохотных роликовых санках-картах. Наверх поднимают на подъёмнике, а вниз уже едешь сам. Там одна ребятня. Сайт аттракциона.

На верхней станции канатной дороги обустроена смотровая площадка с видами, которые долго не отпускают.

По клику на фото откроется панорама 360

На небольших выступах со стеклянным полом все фотографируются – туда стоит небольшая очередь. Мне интереснее не делать там селфи, а фотографировать фотографирующихся 🙂

На панораме – место исторической битвы при Хансандо. По клику фото откроется в большем размере.

Традиционно, здесь есть и небольшой фудкорт с быстрым перекусом, закусками. Я-то уже порядком проголодался тогда. Взял себе два куриных шашлычка так ккочхи (닭꼬치) и ещё один, забавный такой шашлычок: со-тток-со-тток (소떡소떡). Название отражает именования нанизанных поочерёдно на палочку и поджаренных на гриле ингредиентов: «со» (от «сосечжи» – сосиска) и «тток» (цилиндрик из отбитого клейкого риса).

Подкрепившись, потопал вверх по лестницам – на вершину. Там толпился народ: стояла очередь на фотографирование с камнем, на котором выбито название горы и её высота. Чтобы получить снимок, пришлось подождать, покуда разойдутся люди. Чтобы не терять зазря времени, запустил летающую камеру.

По клику на фото откроется панорама 360

С вершины горы Мирыксан (미륵산) открывается настолько впечатляющий вид, что перехватывает дыхание. Передо мной раскинулся во всей красе «[Проходящий по] границе прекрасный водный путь» – Халлё судо (한려 수도, 閑麗水道). Залитая кобальтовым цветом морская гладь, с теряющимися в ультрафиолетовой дымке зелёными островами, каждый – в тонком золотистом обрамлении своих берегов. Я читал, что весной на островах буйно цветут красные камелии, отчего в эту картину добавляется ещё одна доминантная краска. Сделал себе зарубку: обязательно заехать сюда как-нибудь весенней порой. Прекрасный водный путь, как следует из названия, проходил по морской границе страны и имел протяжённость всего 300 ли (старая корейская мера длины) – около 150 км: начинающийся здесь, у острова Хансандо, он заканчивается возле города Ёсу. Этот пейзаж считается одним из самых лучших видов в Корее, а каждому приезжающему в Тхонён, я советую обязательно подняться на Мирыксан и насладиться им.

По клику эта панорама откроется в большом размере

С вершины хорошо видна буддийская обитель на склоне горы – Ёнхваса (용화사, 龍華寺) – «Храм Драконова Цветка» (N34.81862° E128.41544°). О нём писал в 2013 году Atsman – сходите к нему, почитайте, посмотрите фотографии. За храмом виднеется небольшое водохранилище с плотиной.

С вершины в бинокль можно увидеть место погребения писательницы и поэтессы Пак Кённи (박경리) – уроженки Тхонёна. Имеется даже специальная доска с навигацией, облегчающей нахождение могилы. Недавно во дворике филфака СПбГУ в Санкт-Петербурге был установлен памятник знаменитой романистке:

Мотели в Тхонёне дороги, город уж больно туристический. Мне не удалось найти пристанище дешевле ₩50000, да и выбор места я сделал неверный. Чтобы не повторять моих ошибок, выбирайте мотели в районе порта Кангуан (강구안), всё равно цена будет одна и та же, но к центру курортной жизни вы будете гораздо ближе (N34.84372° E128.42376°). Я же выбрал мотель в другом порту Тхонёна, где было потише (N34.84337° E128.43156°). Номер порадовал неплохим видом из окна (редкость для мотелей), а ещё – большой гидромассажной ванной 🙂

Уже стемнело, когда я выбрался на прогулку в центр, к порту Кангуан. В городе проходил очередной фестиваль (октябрь вообще – пора разных фестивалей в Корее).

Вечером интересно пройтись по городскому рынку, попробовать и прикупить местных вкусностей (N34.84476° E128.42435°).

Кстати о них! В Тхонён обычно приезжают поесть устриц, но их сезон лишь тогда, когда море холодное – зимой и ранней осенью. Ещё одно местное блюдо: чхунму кимпап (충무김밥) – очень простой тонкий ролл из белого риса, завёрнутого в лист из сушёной порфиры – ким (김). Особенность в том, что чхунму кимпап подают с отдельной закуской – лепёшками омук или вяленым кальмаром, а также кимчхи из редьки. История этих роллов проста: обычный кимпап с начинкой быстро портился, а этот – нет, что позволяло уличным торговцам в прежние времена дольше ходить и продавать его, а покупателям брать его с собой куда угодно, хоть в море. Местечковость блюда отражена в его названии: Чхунму (충무) – старое название города Тхонён, но эти роллы можно запросто отведать, например, в Пусане. Разумеется, они встречались мне и в Сеуле, даже в столичном метро. В Тхонёне поистине огромное число заведений предлагает это нехитрое блюдо. Среди них как сияющие туристические закусочные, так и простые лавки на рынке.

Ещё одно местное блюдо: пибимпап с морским ананасом – монге пибимпап (멍게 비빔밥). Сырого морского ананаса (асцидию) рубят и выкладывают на традиционный пибимпап вместо мяса. Монге имеет ярко выраженный морской вкус и аромат, поэтому это блюдо обязательно понравится любителям сырых морепродуктов. И не беда, если вы не попробовали это блюдо в Тхонёне – на южном побережье полуострова оно встречается довольно часто.

На свой лёгкий ужин я прикупил знаменитых Тхонёнских «медовых» пончиков ккульппанъ (꿀빵). Теперь это нехитрое лакомство стоит по туристически дорого (упаковка – ₩7000), а на самом деле своё распространение она получила именно из-за дешевизны вкупе с внешней привлекательностью. После окончания Корейской войны народу жилось трудно, не до сладостей было. Но вкусненького-то хотелось, вот в начале 60-х и появились эти жареные пончики из пшеничной муки, которая в то время поступала в Корею из США как помощь. И хоть по-корейски ккуль (꿀) – значит «мёд», покрывающая булочки блестящая глазурь – совсем не натуральный продукт пчеловодства, а ферментированная злаковая масса – ёт. Именно поэтому я выше и написал «медовых» в кавычках, да они и не особенно-то сладкие. Внутри пончиков – начинки из сладких бобов, батата или популярные нынче – типа шоколадная или похожая на заварной сливочный крем. В прежние времена главными покупателями были школьники и… моряки. Последним лакомство подходило своей неприхотливостью в хранении – не портилось на жаре. Сейчас же ккульппан – просто один из модных кулинарных символов города.

В моём случае без бражки не обошлось.